Волчья хватка. Волчья хватка – 2 (сборник) - Страница 126

126

– Не откажусь, – мгновенно согласился он и встал. – И впрямь засиделись…

Прогулочным шагом, почти соприкасаясь плечами, они вышли за ворота и шагали еще добрую сотню метров, прежде чем финансист открыл рот, точно зная радиус действия видеокамер. И их наличие не скрывал.

– Думаешь, все переколотил? – спросил с усмешкой и все-таки шепотом. – Да тебя нашпиговали, как булку изюмом.

– Я чувствовал…

– И вел себя неосторожно! Снимают не мои люди…

– Чьи же? Японца?

– Где бы я, по-твоему, взял столько аппаратуры?

– Веду себя так, как считаю нужным, – резко обронил Ражный.

– Не требуй устранения Каймака! – быстро заговорил финансист. – Он на самом деле вернулся набитый долларами. И далеко не идиот, не обольщайся. Чует, его сбросят с хвоста, как только выпотрошат. Застраховался, деньги пока что держит в каком-то тайнике. И связи свои зарубежные не выдает… Беречь его надо! Другого источника доходов у нас нет.

– Я вообще ничего не собираюсь требовать. Во всей этой суете мне интересно лишь взглянуть на стиль Мопа-тене.

– Хоори готов встретиться… Но ты лучше откажись!

– Почему?

– Косоглазому не поединок нужен, а видеозапись боя. Потом его аналитики обработают, разложат по элементам, по деталям, расшифруют. Там такие спецы сидят! И когда просветят насквозь, снимут каждый твой шаг, каждую тренировку – кинут тебя! Вернее, нас с тобой.

– Неужели японцу не хватило для анализа схватки с Колеватым? – откровенно изумился Ражный. – Там-то два натуральных поединщика.

Поджаров несколько метров прошел, глядя себе под ноги, обогнал Ражного и встал на пути.

– Не хватило. Потому что он не видел и никогда не увидит этой пленки.

– Вы как пауки в банке, – обронил Ражный, но финансист пропустил это мимо ушей, сказал с чувством затаенной горечи:

– Съемку борьбы с генералом Колеватым делал мой человек. А ты его недавно порешил… Просил же тебя…

– Твоего человека зарезал волк.

– Знаю… Да волк-то твой. – Он подавил эмоции. – Так что тебе придется вести себя не так, как считаешь нужным, а как выгодно для дела. Если Хоори все-таки станет напрашиваться или заводить тебя, чтоб выйти на ковер, – не соглашайся ни в коем случае. Я понимаю, соблазн накостылять ему велик, но сработаешь на него. Он-то готов сносить любые оплеухи.

– Когда же ты собрался скинуть его с хвоста? И как, если он всевидящий и вездесущий?

– Косоглазого во вторую очередь, – поспешил предупредить Поджаров. – Сначала освободим Каймака. От «зелени» и от должности. А без него и Хоори задавим. Неужели мы, два русских мужика, не зажмем японца?

Ражный развернулся и пошел назад, к базе. Финансисту ничего не оставалось, как пойти следом.

– Ты не боишься, что потом, когда останемся вдвоем, я скину и тебя? – на ходу и деловито поинтересовался Ражный.

– Не боюсь, – сразу и твердо ответил тот. – Меня нельзя скинуть, как с черепахи панцирь. Проглотят тебя с потрохами, идея-то в воздухе носится, а при нынешней технике!.. Тебе лучше со мной в паре, чем с этими козлами или с другими…

Он замолк, поскольку до базы оставалось не больше сотни метров, и все-таки у самых ворот не выдержал, прошептал:

– Нажрался всякой гадости… Мутит. До горшка бы дотянуть.

Они дотянули до крыльца гостиницы, когда со второго этажа из окна вместе с осколками стекла вылетела тарелка и еще что-то бесформенное и неразличимое. Финансист сошел с тропинки, пнул полуобглоданный бараний бок и, забывшись, сказал громко:

– Капризничает, сука! Нормальной пищей швыряется! Все подавай ему…

В тот же миг из номера послышался натуральный поросячий визг, стук мебели и звон бьющейся посуды.

Еще не поднявшись даже на крыльцо, на короткий миг взмыв чувствами ввысь, Ражный увидел, что произошло, и его непроизвольно передернуло. Когда же забежал на второй этаж и толкнул дверь, видение подтвердилось.

За столом с поваленной и перемешанной посудой сидел Каймак, уткнувшись лицом в блюдо с мясом. В одной руке был точно такой же бараний бочок, что вылетел в окно, в другой – большая накрахмаленная салфетка. Егерь заколол его столовым ножом, точно так же, как однажды разъяренного кабана – точным ударом в загривок, и кровь еще хлестала фонтаном. Сам Агошков ползал по полу у входа и, по-волчьи подтягивая живот, изогнувшись, пытался вывернуть себе не желудок – душу вместе с гулким, нутряным ревом…

Финансист так и не вошел в номер, стоял в проеме распахнутой двери, машинально двигал челюстями, словно что-то пережевывал, и изредка, с трудом, сглатывал. Прошла минута, прежде чем Ражный схватил за шиворот рыгающего егеря и поставил на ноги: странно, что у спецназовца, прошедшего Афган, так сильно проявился комплекс молодого бойца, впервые убившего противника.

– Зачем ты его? Как кабана? – Ражный встряхнул Агошкова.

Тот потыкал трясущейся рукой в сторону Каймака, но сказать ничего не смог, вновь нагнулся и заревел. Тогда Ражный взял со стола откупоренную бутылку водки, облил голову егеря, завернув ее, поплескал в лицо.

– Ты убил человека!

Он вдруг медленно отер лицо тыльной стороной ладони и отрицательно мотнул головой.

– Это… не человек.

– Что? Приставал? Домогался?.. Ну, врезал бы ему! Ты же не девочка! Зачем же резать?!

Глаза Агошкова сузились, взгляд стал волчьим.

– Это не человек! Я убил не человека!

– Кого же, дурак? У тебя четверо! Подумал?

Рука егеря вновь потянулась к Каймаку.

– Людоед! Он – людоед… Это не барки… не бурбака… Там… человечина! Ел сам… И меня накормил!

126