Волчья хватка. Волчья хватка – 2 (сборник) - Страница 72

И, завернув рубаху, показал оторванную от ребер и так и не приросшую кожу…

Следующим этапом работы Верховный уже наметил установление контакта со старцем, томящимся в застенках НКВД. Никого другого, кроме майора Хитрова, он бы не решился посылать к «фанатику», ибо чем глубже проникал вождь в ирреальное, метафизическое явление, тем более ощущал агрессивную активность среды и тем сильнее хотелось, чтобы о его тайне не знала ни одна живая душа.

Однако бывший выпускник духовной семинарии, несмотря на свои нынешние убеждения, слишком хорошо знал известную формулу – человек предполагает, а Бог располагает. Вызванного на совещание в Ставку Жукова Верховный попросил остаться и задал ему вопрос, который уже задавал многим членам Госкомитета Обороны:

– Как вы думаете, товарищ Жуков, по какой причине самолеты противника терпят катастрофы на вверенном вам фронте?

Командующий сразу понял серьезность и сложность вопроса.

– Такие случаи имеют место, – признал он. – Полагаю, их уже около десятка.

– Если быть точным, их уже семнадцать, и пять требуют уточнения, – расхаживая по кабинету, сообщил Верховный. – Я не хочу укорить вас, товарищ Жуков, в том, что вы включаете их в сводки сбитых. Если эти стервятники упали на землю и не донесли свой смертельный груз до цели, значит, они… действительно сбиты. Меня интересует, кем сбиты, товарищ Жуков, с помощью каких вооружений и средств? Что вы можете сказать по этому вопросу?

Челюсть маршала еще больше отяжелела и сильнее проступила ямка на подбородке – признак сильной и решительной натуры.

– По мне, товарищ Сталин, все равно, кто бьет. Хоть черт, хоть дьявол, хоть Господь Бог. Чем больше их свалится, тем меньше могил рыть…

– А почему только на вверенном вам фронте воюют против немецко-фашистских оккупантов и черт, и дьявол, и Господь Бог? Кто придавал вам все эти ударные части, товарищ Жуков?

– Я бы тоже хотел знать… Но суеверный стал, спугнуть боюсь своим интересом.

– И правильно делаете, – одобрил Верховный. – А известно вам, что в районе Боровска в ночь на восемнадцатое октября произошел… самопроизвольный взрыв боезапаса двадцати четырех танков противника, замаскированных в лесу?

– Известно, товарищ Сталин… Артиллеристы сутки после того разбирались, кто стрелял.

– Оказалось, никто не стрелял…

– Есть кое-что еще, кроме Боровска… Позавчера третья танковая группа Гота предприняла наступление силами до двух дивизий. – Маршал небрежно ткнул указкой в карту. – В районе населенных пунктов Теряево и Суворово на этот случай была организована засада. Такие же танковые и огневые засады стояли у Васюково, Митяево, Ермолино… Немцы обошли их стороной и, по сути, прорвали фронт, открыли дорогу на Москву… Что стало с танковой колонной противника… это надо видеть, товарищ Сталин.

– Что с ней стало?

– Металлолом… Сырье для мартенов.

Верховный отошел к стене, затем к окну, чтобы не показать выражение лица, ибо на сей раз не владел собой.

– Какой род войск приписал себе уничтоженные танки немцев? Артиллерия? Или авиация? – через минуту совершенно спокойно спросил он.

– Никакой, товарищ Сталин. Ни у кого рука не поднялась. Бойцы говорят, ангелы небесные прилетали.

– Я обязан предупредить вас, товарищ Жуков. В будущем вы не имеете никакого права полагаться… на ангелов. На моих соколов возлагать надежды разрешаю, на ангелов – не разрешаю.

Маршал помолчал, все больше каменея лицом.

– Не хотел докладывать… Но вынужден. – Боевой и уже прославленный полководец отер лицо платком, снимая напряжение. – Десятого октября находился в районе Бородино… Того самого Бородино. На дорогу вышел старик. Я приказал остановить машину и вышел…

– Зачем вы это сделали?

– Не знаю… Что-то потянуло к нему.

– Продолжайте.

– Старик назвал меня Егорием… И сказал: ступайте смело, Сергиево воинство с вами.

– И все?

– И все, товарищ Сталин.

– А он не давал тебе… икону?

– Нет, ничего не давал. Только рукой махнул в сторону фронта – иди, говорит… Сам остался стоять у дороги.

Верховный остановился спиной к маршалу.

– Советую вам как старший товарищ… – наконец проговорил он. – Советую твердо стоять на земле… В делах духовных, товарищ Жуков, я разбираюсь лучше вас. Поезжайте на фронт.

Когда командующий притворил за собою дверь, Верховный потянулся к трубке внутреннего телефона, с намерением немедленно вызвать к себе «инквизитора», однако раздумал и, посидев молча некоторое время, ушел в комнату отдыха. Трижды адъютант докладывал ему о назначенных приемах, он никого не принял. Он не ломал папирос, чтобы набить трубку ими, – курил одну за одной, выбирая из коробки онемевшими пальцами.

В эти минуты он осознавал себя человеком, который, как всякий смертный, ходил под Богом. Но еще дважды, словно проснувшись, тянул руку к телефону, но вместо трубки брал бутылку грузинского вина, наливал в бокал и пил крупными глотками.

Хмель его не брал вообще, однако чуть просветлялось сознание, где предупредительной надписью выступал некий высший приказ – не спешить, не опережать события и, как сказал суеверный товарищ Жуков, не спугнуть приданные небом ударные части.

…Вечером майор Хитров позвонил по спецсвязи и сообщил, что готов показать кино. Верховному не требовалось комментариев, он приказал адъютанту немедленно доставить в резиденцию начальника штаба триста двенадцатой дивизии.

Часовой фильм, снятый оператором из группы «инквизитора», мог потрясти всякого, кто стал бы смотреть его без определенной подготовки и знаний. Это была та самая танковая группа генерала Гота, прорвавшая эшелонированную оборону на Подольском направлении – возле Боровска. Хитров ничего снять не смог, ибо там уже хозяйничали фашисты.