Волчья хватка. Волчья хватка – 2 (сборник) - Страница 193

193

– Подумал, тебя бренка подселил…

– Нет, я сам забрел. Гляжу – новая изба с печью и рядом никого. Растопил да и спать лег. Здесь не принято разрешения спрашивать.

– Ты-то давно на Вещере?

– С тех пор и брожу по этим лесам…

– Не берут?

– Как сказать? Не так все просто, – увильнул от ответа бродяга. – Значит, тебя сюда уже запихали?.. Ну, Ослаб! Ну, старец! До чего же проворен!.. Все сходится! Дело за Годуном!

Эти его восторженно-насмешливые восклицания как-то сразу не понравились Ражному.

– Что значит – запихали? – спросил он натянутым голосом.

– Да то и значит!.. Я же все про тебя знаю. Слышал, как ты хорошо начал, уложил на лопатки самого Колеватого! Потом опричника Скифа!..

– Скиф меня сделал…

– Скиф тебя проверял! И ты ему понравился. Поэтому ты здесь. Не ожидал, что тебя так быстро в Сирое упекут!

– Как говорят, от сумы и от тюрьмы…

Бродяга рассмеялся:

– Эх, воин! Разве Сирое Урочище – тюрьма?.. Да это санаторий с пятизвездочными отелями! Вот я в турецкой сидел, это настоящая тюрьма…

– Все равно неволя…

– Кстати, а под каким предлогом тебя в Сирое загнали?

– Судный поединок вничью свел…

– А кого Ослаб выставил тебе? Буйного?

– Да нет, волка…

– Ух ты! Не дрался с волками… Ну и как зверь в поединке?

– Я твою науку вспоминал. Помогало…

– Вот видишь! – обрадовался бродяга. – Не зря встретились!.. Кстати, тут в лесах один волк появился. Каждый день воет, утром и вечером в одно и то же время.

– Я тоже слышал… Только это не волк.

– Почему?

– Скорее кто-то поет, как в храме.

– Похоже, но это волк. Я позавчера следы видел. Крупный. Несколько часов преследовал – не догнал… Подраться хотел.

– Ты в следах-то разбираешься?

– Ну, так… Приходилось выслеживать зверей. Для схваток… Хотя я не ловчего рода…

– Если в Сиром волки, значит, нет больше буйных араксов.

– Куда они делись? – усмехнулся «снежный человек». – Сидят… А почему вничью? В Судных так не бывает.

Ражный не хотел говорить, что произошло на самом деле, поэтому уклонился:

– Видишь, тоже сижу в этих лесах, дом срубил…

– Ну, с тобой все понятно! – заключил бродяга, не объяснив, что ему понятно. – А зачем такие хоромы возвел?

– Так, по вотчинной привычке…

– Чего же без окон?

– Вставить не успел…

Ражному все больше не нравились эти назойливые расспросы и советы, напоминающие о приговоре и будущей доле, и потому он, на правах хозяина, демонстративно осмотрел мокрое тряпье – в доме и так было влажно от сырого и теперь сохнущего леса.

– Это ты зря развесил, – заметил он. – Выноси на мороз.

– И то правда, – сразу согласился бродяга. – На улице быстрее высохнет…

Он стал собирать в охапку свое тряпье, а Ражный, словно в братании, начал его додавливать.

– А ты что, весь гардероб с собой таскаешь? – спросил он с усмешкой. – Костюмы… И даже чашу! Зачем они тебе в Вещерском лесу?

Тот уловил скрытую агрессию, но, видимо, вспомнил их встречу на Памире или уважил хозяина, не принял вызова, но в голосе зазвучала обида:

– Вольный, это ведь, считай, бездомный, ни кола ни двора… Нет, землянка-то у меня есть, так что у тебя долго не задержусь. Обсушусь вот и побреду.

Странствующий рыцарь вынес одежду на улицу и развесил по ветвям елей, оставив в избе лишь пакеты с продуктами, чашу и флакон с маслом. А Ражный понял, что переборщил: не след так обходиться с гостем, тем паче старшим на десяток лет по возрасту и вольным араксом, коих принимать в своей вотчине было за честь. Поставив же свой домик и баню, он снова ощутил себя пусть и не настоящим, безременным, но вотчинником.

– Можешь остаться, – предложил он, когда аракс вернулся. – Места хватит.

– Если ты послушник, месяц тебе положено жить одному. – Похоже, бывалый вольный бродяга за десять лет скитаний возле Урочища изучил все правила. – Сороки здесь глазастые, засекут кого – растрещат по всему лесу. Потом бренка сам подселит тебе какого-нибудь трехголового змея!

– Я еще не послушник…

– Не обольщайся! Коли тебя подвели к бренке, послушание уже началось. А эти тощие старцы хитрые, как иезуиты; у них не поймешь, где начало, где конец. Судя по всему, тебя на выносливость испытывают и на вшивость проверяют – сбежишь или нет. А сорокам не доверяй! Они тут все служат настоятелю Урочища и бренкам. Если какая начнет захаживать к тебе и вести провокационные разговоры – гони в шею! Есть тут одна вдова, в старой деревне гнездится…

– Знаю…

– А знаешь, какая стерва? Ух!.. Надзиратель из турецкой тюрьмы – филантроп против нее. Слышал, чья она вдова? Вольного аракса Пестеря!

– Не слышал…

– Значит, молодой еще, не захватил. Мощный был поединщик, да боярин свел с Нирвой. Про него-то слышал?

– Про него слышал…

– Так вот, на ристалище Нирва вошел в Правило, а выйти не смог или не захотел. Пестеря под дубом закопали, Нирву посадили на цепь в Сиром – и до сей поры сидит. А вдова прилетела сюда с тайной мыслью отомстить за своего боярина. Сам подумай, как она может отомстить, если ей в Урочище хода нет? Вот и бесится сорока, выслуживается перед бренками. Будто никто не догадывается, зачем ее на Вещеру принесло!

Нечто подобное, только в сказочной форме, Ражный слышал от кормилицы Елизаветы, но там все сороки, пришедшие мстить, были благородны и обычно влюблялись в убийц своих мужей, а буйные араксы – в соро́к, и в результате вместо мести вдо́вы освобождали их и уводили из леса, чтобы прожить долго, счастливо и умереть в один день.

193